Бернард Шоу 69 из 94 лет своей жизни был вегетарианцем

Бернард Шоу

«Люди – это единственные животные, которых я панически боюсь».
Кухня Бернарда Шоу

Убежденным вегетарианцем Шоу стал в 25 лет. Он ел рис, пудинги, супы, салаты и соусы из овощей и фруктов. Пил молоко, любил мед, орехи и поглощал сладости, как школьник. Никогда не курил, не пил вина,  вдохновляясь отрицательным    примером  своего отца.
Однажды Шоу спросил свою экономку Элис, достаточно ли у нее денег, чтобы оплатить  предъявленные счета.
_ Да, — ответила Элис, — я обменяю ваши чеки в мясной лавке, мне хватит.
-Что-о-о? В мясной лавке? – закричал Шоу -, вы знаете, что я не ем мяса и не желаю, чтобы к моим чекам прикасался мясник! Прекратите это навсегда. Я лучше открою вам счет в банке.

«Зачем требовать от меня отчет, почему я питаюсь, как порядочный человек? Если бы я поедал обожженные трупы невинных существ, вы не имели бы основания спросить меня, почему я так поступаю?»

«Животные – это мои друзья …и я не ем своих друзей! Это ужасно! Не только страданием и смертью животных, но тем, что человек понапрасну подавляет в себе высшее духовное сокровище – сочувствие и сострадание к живым существам, подобным себе, растаптывая свои собственные чувства, становясь жестокими».

«Самый тяжкий грех перед братьями нашими меньшими – это не ненависть к ним, а равнодушие. В этом и состоит суть бесчеловечного».

«Единственные знания, которых мы лишаемся, запрещая жестокость, это знания о том, что такое жестокость полученная из первых рук, то есть именно те знания, от которых гуманные люди хотели бы быть избавленными.
…Вы определяете, оправдан ли эксперимент, просто показывая его практическую пользу. Разница – не между полезными и бесполезными экспериментами, а между варварским и цивилизованным поведением. Вивисекция – социальное зло, потому что даже если она двигает вперед знания человечества, она делает это за счет подавления гуманности у человека».

«Я не ем мясо, рыбу, птицу.
Сегодня не играет большой роли, что люди едят или пьют, потому что они не работают на пределе своих возможностей  ни количественно, ни качественно».

Вивисекция  стала сейчас настолько обыденным явлением, как убой скота, казнь через повешение или телесные наказания; многие люди, которые занимаются этим, делают так только потому, что это является частью профессии, которую они избрали. Они не получают от этого удовольствие, они просто преодолели естественное отвращение и стали равнодушны к этому, так как люди всегда становятся  равнодушны к тому, что они делают достаточно часто.

Именно опасная сила привычки  так мешает убедить человечество, что любая, укоренившаяся  традиция берет начало в увлечении. Когда обыденное дело появляется через увлечения, вскоре тысячи людей всю жизнь будут заниматься им. Точно так же многие люди не будучи жестокими и отвратительными, делают жестокие и отвратительные вещи, потому что обыденное явление, с которым они сталкиваются каждый день, по сути своей жестоко и отвратительно.»

Писателю задали вопрос о секрете его долголетия. Ответ: «Мне по вкусу вегетарианский образ жизни, вот уж полвека он источник моей молодости. Но этим я не хочу сказать, что каждый, кто ест капусту и свеклу может сравняться с неким Бернардом Шоу. Это было бы чересчур оптимистично…»

Бернард Шоу обрушился на Павлова (русский физиолог), чья слава была в зените, назвав его интеллектуальным недоумком и моральным безумцем. Он неизменно встречал в штыки попытки лабораторных экспериментаторов освободить погоню за научными знаниями от всякой моральной ответственности. Он говорил: «Сварив свою мать живьем, чтобы выяснить, при какой температуре она скончается, можно очень обогатить свои знания; но люди, забывающие о том, что есть вещи, которые просто не позволено знать, не должны безнаказанно гулять по свету». Бесчеловечные опыты бесчеловечных людей были ему отвратительны. Он твердо верил, что те ученые, которым лень, черствость или глупость не закрыли доступа к высокой науке, всегда могут сделать свои эксперименты гуманными.

Противник вивисекции, Б.Шоу не отрицает, что физиологи должны проводить эксперименты и даже пробовать новые методы. Он говорит, что нельзя искать знания преступными способами, точно так же, как нельзя преступными способами добывать деньги.
Он не возражал против того, что Галилей бросал пушечные ядра с вершины Пизанской башни, но Шоу стал бы возражать, если бы Галилей  захотел оттуда сбросить двух собак или американских туристов.

Он убежден, что существует 50 способов установить любой факт, и только два или три из этих способов безнравственны, и тот, кто намеренно выбирает такие способы, не только моральный, но и умственный урод; потому что смешно ожидать, что экспериментатор, совершающий дьявольски жестокие поступки ради того, что он называет Наукой, не солжет о результатах.; что ни один вивисектор никогда не примет заключения, сделанные другим вивисектором и не откажется еще от одной серии вивисекций, чтобы опровергнуть их; что любой дурак может проводить вивисекцию и прославиться, написав статью, описывающую, что произошло. Лаборатории заполонили охотники за славой, которые не знают ничего такого, что нельзя выяснить, спросив у любого полицейского, за исключением того, что им знать не следует (например, ощущения убийцы); и так как эти вивисекторы вытесняют гуманных научных работников из институтов и дискредитируют их, они полностью используют все имеющиеся в наличии пожертвования, не оставляя ничего для серьезного исследования.

Шоу с серьезным видом шутил:
— У меня была слабость к непризнанным методам лечения. Как только я узнавал про «самое последнее» (в медицине), я тотчас же выставлял свою кандидатуру в качестве подопытного кролика. Моя известность делала из меня интересного пациента, но медицинского интереса мой случай не представлял…
— Общественность одобряет вивисекцию в основном потому, что вивисекторы утверждают, будто  это приносит людям огромную пользу. Я не допускаю ни единой мысли о том, что такие доводы могут быть состоятельны  даже если они будут доказаны.
— Но когда защитник этой точки зрения начинает с утверждения, что во имя науки всеми обычными этическими нормами (в том числе говорить правду), можно пренебречь, что должен подумать об этих доводах разумный человек?
— Я скорее солгу пятьдесят раз под присягой, чем буду мучить животное, которое дружески лизало мне руки.
— Если бы  даже я и мучил собаку, у меня бы не хватило наглости обернуться и спросить, как кто-то может подозревать такого достойного человека в том, что я говорю неправду.
— Надеюсь, что разумные и гуманные люди ответят, что достойные люди не ведут себя недостойно даже по отношению к собакам.
— Если невозможно получить какие-либо знания, не мучая собаку, необходимо обойтись без этих знаний.

«Если смотреть с точки зрения этики вивисектора, придется не просто разрешить проводить эксперименты на людях, но и сделать это первым долгом вивисектора. Если можно принести в жертву морскую свинку, потому что это позволит узнать немного больше, то почему бы тогда не принести в жертву человека, потому что это позволит узнать гораздо больше?»

«Общественное возбуждение в связи с дрессированными животными для меня дело не новое, и я не могу понять, почему животные либо не сговорятся между собой и не изведут человеческий род, как мы изводим тигров, или же в
отчаянии не покончат самоубийством.»
«Дрессировщиков ученых собачек нужно расстреливать на месте: самые их лица выдают куда красноречивее, чем их хлысты и их обращения с несчастными тварями».

«Когда дама-укротительница хлещет львов, я каждый раз надеюсь, что они разорвут ее на части и каждый раз мои надежды не оправдываются.
Томящиеся в неволе птицы и тигры производят впечатление более тягостное, чем узники Бастилии в старинных балладах».

«Когда человек хочет убить тигра, это называется спорт, Когда тигр убивает человека, это называется кровожадностью».

«Зверства не перестают быть зверствами, если они творятся в лабораториях и называются медицинскими экспериментами».
«Мы молим Бога озарить наш путь:
«Даруй нам свет, о всеблагой Господь!
Кошмар войны нам не дает уснуть,
но на зубах у нас животных плоть…»
Б.Шоу